Ноябрь-месяц первых зазимков.

Ноябрь-месяц первых зазимков.

Загустел, нахмурился ноябрь, разверзлись хляби небесные. Идут холодные, с мокрым снегом, седые дожди, блестят влажные дороги, прилипает последняя листва к асфальту, скрылось солнышко, не поют птицы. Кончились золотые деньки. Если летом сутки льет, а час сохнет, то глубокой осенью час дождь идет, а двое суток не просыхает. На березах и осинах ожерелья из светлых капель — последний наряд осени. Тихо, но неуютно в ноябрьском лесу. Испаряется грибной дух, тает настой хвои, исчезает земная прель. Чтобы не нарушить лесной покой, не спугнуть тишину, осторожно ступаю по мокрой опавшей листве. Она не шуршит, она теперь как мягкий ковер. Словно слезы, с мягким стуком падают с голых веток тяжелые капли: о чем-то плачет лесная капель. И кажется: поет дождливая осень тихий реквием ушедшему вместе с ромашками красному лету. Как свечи, застыли белоствольные березки в печальном хороводе, и весь лес в преддверии зимнего покоя погрузился в дремоту.

Бегут дни и ночи. Давно ушло бабье лето, кончилось тепло. Ночи стали длинными и холодными. А днем буйный ветер то нагонит серые тучи, и они, спрятав солнце, висят низко над водой; то, разозлившись, растащит их по небосводу; а то пригонит с севера чернильную громадину, и вся эта хмарь долго моросит дождем или сеет мокрым снегом. «Природа, соблюдая распорядок, готова встретить снова холода…» Со льдов Северного полюса уже поднялась и направилась в среднюю полосу седая зима. Она надвигается над торосами, белыми медведями, безлюдными островами, над свинцовыми штормовыми волнами и антициклонами.

Казалось бы; ну что делать рыболовам в эту пору на воде? Но на крепкой закваске замешаны эти люди: все равно качаются на волнах в резиновых лодчонках, жмутся по берегам, ища затишья, принеся в жертву свободное время, цветной телевизор, семейный уют… И что за сила, какая необходимость гонит их из дома в такое ненастье? Даже мрачная погода не влияет на их настроение: они веселы, жизнерадостны, добродушны. Хлещет мелкий осенний дождь, он леденит пальцы, да так, что ладони пристывают к веслам. Но ни холод, ни крутая волна, ни резкий ветер не могут погасить их страсти. Небольшими группами снуют резиновые лодки по стылой воде водохранилища, оживляя унылый пейзаж поздней осени. И находка большого косяка окуней не может нарушить их дружелюбия, сплоченности; не способна поколебать благородные человеческие качества…

А ветер гонит свинцовые волны, оголились берега рек, сникает природа. Прижмет первый зазимок, и в лесных озерках густеет, кристаллизуется вода. Придешь через день-два — мороз уже прочно застеклил поверхность: как в аквариуме, через ледяное стекло видны подводные растения, песок и коряги. Еще немного, и покроются ледяным панцирем глухие заточники, а на быстрине и перекатах еще долго будет бурлить вода. Вдоль границ молодого льда и открытой воды в это время хорошо ловятся щуки. Стоит опустить живца, как тут же следует хватка. И попадаются порой такие крупные, словно аллигаторы. Бойкая плотва продолжает брать на все виды снастей: донки, поплавочные удочки, ужение с лодки «в отвес» на мормышку. Наживка — мотыль.

Для кого осень, а для налима сейчас весна. Это рыба холодной воды: налим давно очнулся от летней спячки, готовится к нересту. Но будет это зимой, когда затрещат январские морозы, а сейчас он безжалостно пожирает рыбью молодь, нагуливает жир; попадается на донки, наживленные кусочком ерша.

Коротки дни предзимья. Быстро смеркается в ноябре, и над лесом опускается долгий, осенний вечер. Как тусклый фонарь, висит желтый череп луны. На воде дрожит серебристая дорожка, будто сама осень положила через реку дощатый настил и ушла на тот берег под темно-синий полог соснового бора. Где-то там, в черной пустоте, гулко ухает, страшно хохочет филин; с жутким мяуканьем, с резкими криками стонет ночная птица неясыть. А кругом объятия черной ночи, черного неба и черной реки. Но вот чадящий огонек зажженной бересты лизнул влажные сучья, перелез с одной дровинки на другую, обвил языкастым пламенем чурку потолще, и уже трещат дрова. Согревая душу и обсушивая промокшую одежду, горит на песчаном откосе костер, летят малиновые искры и, взлетая в ночное небо, становятся там голубыми звездами.
Кругом, как стены, темнота. Лишь пляшут у костра причудливые тени: ты гори-гори, моя осина; ты лети-лети, осенний снег… Плывет седая поволока, вкусно пахнет печеная картошка, как совиные глаза, горят в далекой деревне окна, тускло видны силуэты домов.

Но ноябрьские ночи до снега темны, а выпадет первый зазимок, ляжет белая пороша, и не так уж жутко в лесу. После хмурых дождей гололед и изморось прозрачными бусами наряжают раздетые деревья, и весь лес кажется хрустальным, сказочным видением: ударь- и рассыплется. Лишь низкорослые дубки шелестят в посадках жесткою, измятою листвой. Как измятые крышки, вырезанные из консервных банок, покрывшись налетом хрусталя, гремят обледенелые листочки. А чуть рассветет — свистит ветер в опустевшем бору, с мелкими, колючими иглами носится холодный по полям, как футбольные мячи, катит в степи заледенелой шары перекати-поля, а в хмуром небе — черные крылья, вороний гам. Пустынно стало и в пойменных лугах. Хрустит под сапогом замерзшая и осыпанная изморосью, словно сахарной пудрой, заиндевелая трава; как стекло, со звоном лопается ледяная корочка в опустевших лужах; на синем фоне поблекшего неба проносятся желтые блики: это северный ветер, по-хозяйски срывает последнюю листву, готовит обнаженный лес к зиме, потому что в воздухе уже мелькали первые снежинки…

Поздняя осень, как дождем пахнет первым снегом. Грачи улетели, пожухла трава, живьем застыли анютины глазки. Замерз и зеленый ковер озими, засверкала бисером пшеничная стерня. Крадется зимушка злодейка. По рекам идет «сало», «шуга»; в прудах и озерах густеет верхний слой воды, нарастают забереги. И прибрежный ракитник последний раз купает в реке свои ветки. Мелкие кристаллы льда, превращаясь в фигурные наплывы, замысловатыми узорами налипают на тонких прутах.

Серое небо, серая мгла…
Люди по-разному проявляют свои чувства к осени. Многие даже не любят ее: опустевший и поникший лес, леденящие ветры, заунывный дождь, грязь на дорогах — в ноябре не проедешь ни на колесах, ни на санях. Но… «у природы нет плохой погоды», она и в такие ненастные дни благотворно влияет на человека. И пока льют холодные дожди, плачет осень крупными слезами. Но поздно. Растранжирил ветер желтые листья, судьбе уж не поможешь, все, что было, прошло. Впереди суровая зима. Заснули глубоким сном деревья, опустел оголенный лес, и вот уже первые шали легли на сосновый лапник. Но это еще не зима. Это проба, предзимье. Разгонит ветер темные тучи, выглянет солнце, и белого убранства как не бывало. Недаром в народе говорят: «От первого снега до санного пути — шесть недель».

А зима нет-нет да снова попробует свои силы — посыплет ночью хрупким снежком. Утром встанешь, что за чудо: все накрыто белым покрывалом, и оттого еще не замерзшая вода в водохранилище кажется черной. Потеплеет — дождь; захолодает — снег; ни то ни се — дождь со снегом, кисельная грязь под сапогами. Но в темном небе, словно льдины, упрямо плывут с севера тугие облака. Ударит ночью первый крепкий мороз, и на заре, в косых лучах восходящего солнца сверкает рябиновый дождь: падают с веток обмерзшие ягоды. Они теперь слаще малины. В эту пору и начинаются смотрины зимы, ее запевка. Словно пленкой, затягиваются берега рек полированной кромкой льда, лубенеют пруды и озера. И через несколько дней на всей воде звенящая, гулкая, голубая дорога. Донские холмы покрыты меловой сединой, но на них — еще ни снежинки. Ветер сдул снег с плешивых круч, с залысин меловых гор за откосы, в проемы яров, и здесь бело, хоть катайся на лыжах. А внизу хмурые берега, с сухой полынью, бесконечная даль подстриженных лугов; свинцовый шлях реки, готовый превратиться в ледяную дорогу. На берегах — днищем кверху — смоленые челноки. Они хорошо сослужили свою службу. Гоняя по речным плесам, не один мозоль набили рыболовы на своих ладонях, но и радости получили не меньше. Теперь — до следующей весны!

Но не дремлет непоседливое племя! Выдалось свободное время — проверь, рыбачок, еще раз зимнюю экипировку: заточена ли пешня, остры ли ножи ледобура, укомплектован ли набор мормышек и крючков. Подготовка должна идти полным ходом: впрок заготовляется мотыль, на зимних удочках обновляется тончайшая леска (зимой только так, на толстую ничего не поймаешь!).